Еще в студенческие годы Захарий Петрович Майсурадзе, ныне известный грузинский художник-керамист, проникся убеждением, что воплощению замысла автора помогает знание процесса производства. Поэтому наряду с творческой работой художника-анималиста он упорно овладевает сложной технологией керамического производства. Великая Отечественная война оторвала художника от его творческой работы. Но уже в госпитале, после тяжелого ранения, лежа на койке, художник разминает пальцами темный, твердый воск и лепит пантеру, с ленивой грацией растянувшуюся на земле. Он вновь думает о работе и приступает к ней, как только к нему возвращаются силы. Наряду с преподаванием в Академии художеств Грузии Майсурадзе работает над изучением древней и средневековой грузинской керамики. Он, в частности, выясняет технологию чернолощеных сосудов, в изобилии выявленных раскопками во Мцхете и Армази. Раскрытие своеобразного технологического приема — чернения глиняной посуды при обжиге в печи путем ее задымления — сопровождается у художника созданием ряда произведений, не отличающихся по художественному эффекту от древних образцов. Изучение средневековой ангобированной керамики с подглазурной росписью, так называемой «дманисской»(по месту одной из первых обильных находок керамики этого типа), идет параллельно с опытами создания подобных современных изделий. Взяв за образец форму «дманисской» чаши на низкой ножке, Майсурадзе выполнил несколько очаровательных маленьких чаш, расписанных изображениями газелей и хищников в окружении тонкого и легкого грузинского орнамента.

Изучение грузинской керамики ведется художником в тесной связи с изучением произведений средневековой керамики других народов; это помогает исследователю выделить национальные особенности использования материала. Исследовательская деятельность, как бы она ни была увлекательна и плодотворна, не являлась для Майсурадзе самоцелью. Так, например, раскрыв технические приемы украшения средневековой ангобированной керамики, Майсурадзе возрождает их к новой жизни, применяя в современных художественных изделиях.

Задача создания небольших декоративных панно надолго увлекает мастера. Он создает одну за другой композиции, на которых красавица-грузинка в златотканном наряде предстает перед зрителем то с подносом, отягченным яр­кими плодами южной осени, то лаская прильнувшую к ней грациозную лань; фоном этому образу служат деревья, усыпанные золотыми шарами мандаринов, или легкие ветви цветущей яблони, или, наконец, чистая синева безоблачного неба. Глубокий синий, желтый, богатый, как золото венецианских художников эпохи Возрождения, вспыхивающий пламенем красный, прозрачность бледных телесных тонов, оттеняемая черным, — составляют основную красочную гамму этой группы работ. Привлеченный красотой сияющего прозрачного, глубокого ультрамарина, художник надолго делает его доминантой в красочном строе своих композиций. Преимущественно этим цветом художник пользуется и в расцветке небольших сосудов для вина. Отталкиваясь от образцов народного гончарного искусства, он придает им форму то хрупкой лани, то мужественного и гордого оленя, то готового к прыжку горного козла. Рога их расцветают орнаментальными завитками, легкий золотой рисунок оживляет формы их тела.

Радостью, искрящимся весельем окрашен интересный цикл из небольших квадратных панно, посвященных празднику урожая в грузинском колхозном селе Берикаоба. Полностью этот цикл не был осуществлен, но ряд панно был воплощен в материале. На гладком белом фоне, который, впрочем, оставлен лишь по краям панно, крупно рисуется голова, украшенная символическим венком, в котором сплетаются все дары щедрой грузинской осени. Тучный краснорожий Дампатиже (Угощай) блаженно щурит масляные глазки над чашей красного вина. Кокетливо улыбается хорошенькая Мелико, укрывшаяся под маской лисички. Гордо несет тяжесть мощных рогов, опутанных виноградом, сливами и другими плодами красавец Кочи (боевой баран). Сюита панно на тему «Берикаоба» исполнена художником иначе, чем панно предшествующих годов. Если раньше он моделировал каждую форму, переходя, таким образом, к барельефу, то теперь панно решается как плоскость с выгравированным на ней рисунком.

Будучи в прошлом преимущественно анималистом, Майсурадзе с прежним вни­манием и любовью постоянно возвращается к изображению животных. Тематика грузинской народной сказки открывает широкую возможность для воплощения множества забавных, а порой и поэтических сценок, главными действующими лицами которых являются животные. Цикл миниатюрных скульптур, исполненных из фарфора с подглазурной росписью, привлекает не только сюжетом, но и тонкой, ласково-иронической характеристикой героев, а также своей лепкой и веселой расцветкой.

Художник полон творческих планов, он организует экспедиции для выявления и изучения различных произведений народного творчества в Грузии, собирается ознакомиться с керамическим производством аула Балхар в Дагестане, оказать помощь гончарам Картли и Кахети в возрождении старых приемов украшения их изделий. Все более увлекаясь народным искусством, он создает на базе бытующей в колхозном селе керамики целый ряд терракотовых неполивных сосудов для вина в виде гордых ланей. Простые, обобщенные формы этих крепких, коренастых фигурок сближают их с произведениями деревенских гончаров, отвечая современному вкусу, предпочитающему простое сложному, лаконичное - многословному. Захарий Петрович Майсурадзе жадно прильнул к неисчерпаемому источнику мудрого искусства народа, и это определило новый этап грузинского керамиста.